[Mr.Alex]

Смутная мысль о поездке в Чернобыльскую Зону появилась в моей голове года два-три назад, когда я впервые увидел фотографии Оттуда. Где-то за полгода до нынешнего дня мысль начала оформляться и становиться почти навязчивой. Немалую роль, наверное, сыграло и увеличение интереса к теме, вызванное выходом игры «S.T.A.L.K.E.R.», но не это окончательно повлияло на мое решение… Близкие начали считать меня зацикленным, почти все поголовно спрашивали меня, зачем мне оно надо, подозревая, что я поссорился с головой. Но никто уже не мог мне помешать выполнить желание. Я решил ехать в Припять.

Очень разные реакции наблюдались мной при упоминании цели моей поездки в разговоре со знакомыми. Одни морщили лоб, пытаясь вспомнить — где же они слышали это название; другие — вспоминая — спрашивали меня, за каким чертом меня несет туда; третьи — восклицали «Ни фига себе! Расскажешь потом, как там? Круто!»; и лишь несколько человек, не получив от меня вразумительного ответа на короткий вопрос «Зачем» — говорили «Что ж, если тебе Это надо — то удачи тебе…»

Отвечать на вопрос «зачем» было в самом деле трудно. Даже спроси я сам себя, зачем мне эта поездка, не смог бы ответить четко и вразумительно… Что-то внутри меня толкало, говорило «надо, Олег… тебе это надо…» — и я не знал, да и сейчас не знаю, как выразить это словами. Поэтому — одним, зная, что все равно не поймут, я отвечал «Интересно мне, как там», а другим — говорил часть правды — «Еду искать душевного равновесия…».

Как бы то ни было, считали ли люди вокруг меня свихнувшимся или нет — мысль о поездке все сильнее и сильнее обретала материальность. Сначала в планах стояли июнь или июль, затем, прочитав материалы об очередной поездке, я решил — чего ждать? Я еду в мае. Пусть синоптики обещают страшную жару, пусть украинские политики не гарантируют нормальной ситуации в стране, но — я еду.

До момента, когда я, собрав рюкзак, закрыл за собой дверь квартиры, были и споры с женой, которая хотела ехать со мной «лишь бы выехать хоть куда отдохнуть от бытовухи», были и друзья, удивившиеся «Уже собираешься??? Жаль, но у меня сейчас нет денег совсем, ну ты понимаешь? Может, потом вместе поедем?». Была мама, предлагавшая отдать мне деньги за билет, и даже больше, лишь бы я «прекратил валять дурака и не страдать ерундой»… Но меня, как тот разогнавшийся бронепоезд, было уже не остановить.




Итак, Киев. Свой путь туда я описывать не буду, ибо он — это просто достаточно короткое путешествие «из пункта А в пункт Б». Прибыл я в начале шестого утра, и у меня было больше полутора часов, чтобы осмотреться вокруг. Встретила меня украинская столица приветливо, зеленью своих улиц и почти полным отсутствием прохожих на утренних тротуарах. Был, конечно, неприятный момент, когда, проходя под сенью цветущей липы, я получил серьезный удар большой отломившейся веткой, больше похожей на дубину Соловья-Разбойника. Но — ни синяка, ни крови не было, и я принял это недружелюбие Киева на «ой, извини, обознался».




Ближе к семи утра наш похожий на синего пузатого жука автобус начал собирать около себя всех, кто изъявил желание ехать Туда, где произошло то, что, наверное, до сих пор в страшных снах приходит к бывшим припятчанам, работникам ЧАЭС и ликвидаторам; то, что многими считается «величайшей техногенной катастрофой всех времен»… Мы знакомимся, отмечаемся в списках, разговариваем, шутим, и кажется, что мы — просто очередные экскурсанты, собравшиеся посетить какой-нибудь музей культуры или усадьбу помещика времен царствования династии Романовых. Но нет. Мы в этот момент — не одни из ценителей прекрасного. Мы едем в гости к Печали.




Дорога в Зону отчуждения. Она запомнилась цветущими селами, жители которых спешили куда-то, не обращая внимания на два наших автобуса; короткими остановками «размять ноги и покурить», да и рынком в городе Иванкове, на котором, судя по табличке на местном магазинчике, можно до сих пор купить телеприставки «Сега» и даже «Денди». Через пару часов мы въезжаем в Чернобыльский район. Все. Через несколько сот метров мы въедем в Зону. Мы не увидим больше жителей, снующих по улицам — грустных и веселых, бегущих по делам или просто спокойно перемещающихся по улочкам по случаю выходного дня. Мы уже на пороге.



Буквально сразу после въезда в Чернобыльский район наши автобусы останавливаются на КПП «Дитятки». За КПП, за отходящим от него ограждением из колючей проволоки — Зона отчуждения. Здесь уже начинаешь понимать, что для простого человека посещение Зоны — не игра, а самое что ни на есть серьезное мероприятие. У нас забирают паспорта на проверку, сверяют фамилии с заранее составленным списком, суровым взглядом пробегают по нашим лицам — и — мы въезжаем туда, где каждый из нас по каким-то причинам захотел оставить след в своей памяти. Когда мы ждали разрешения, через КПП без особых проблем проехал ухоженный «Запорожец» с пожилой парой на борту. Оказалось — местные жители. Да, после аварии на ЧАЭС и последующей эвакуации населенных пунктов, в свои села вернулись несколько сотен жителей. Сейчас в селах Зоны проживают около 150 человек. Все они официально зарегистрированы как жители Иванковского района Украины, ибо Чернобыльской районной администрации уже нет и как управляющего органа быть не может…




Первое крупное село… Залесье. Название «говорящее» — за стеной деревьев дома увидеть с первого взгляда невозможно. Только через несколько секунд понимаешь, что за ветками проглядываются окна, крыши, заборчики… Первые же шаги в направлении домов дают понять, что Природе легко — нет, даже ОЧЕНЬ легко вернуть себе то, что человек пытается завоевать у нее для своего проживания. Деревья, кусты, трава — все настолько плотно заполняет все пространство между брошенными домами, насколько это только возможно. Тропинок уже практически нет. Только некоторые из них, на которых сотни ног в течение нескольких десятков лет не оставили растениям шанса на скорый рост, еще сопротивляются наступлению флоры. В деревянных хатах целы почти все стекла, это дает какое-то подсознательное чувство, что люди ушли совсем ненадолго, вот-вот вернутся… Но — заходим в первый попавшийся дом, и все надежды капитулируют перед страшной реальностью. Выцветшие обои, практически полностью отсутствующая мебель, горы книжек (что интересно — большинство по физике) на полу, проламывающиеся прямо под ногами в некоторых местах половицы — все это ясно показывает, что никто и никогда сюда уже не вернется. Только такие посетители, как мы, будут еще несколько лет тревожить замершее в стенах этих домов время, да и то, видимо, до того момента, пока кто-нибудь не сломает себе что-нибудь, провалившись сквозь гнилые доски пола — и тогда при посещениях Зоны входить в брошенные дома запретят категорически.




Едем дальше. Через каких-нибудь пять минут въезжаем в Чернобыль. От того, что станция называется Чернобыльской, у многих людей складывается впечатление, что Чернобыль и был самым пострадавшим от катастрофы городом. На самом деле это не так — Чернобыль был всего лишь районным центром, и находится, если мне не изменяет моя старая подруга-память, в 18 км от АЭС. А самым пострадавшим стал город Припять, который был построен в 1970 году, и в котором на момент взрыва четвертого энергоблока проживало 50 тысяч человек. Тем не менее, в Чернобыле и сейчас живут люди. Это около 4 тысяч человек — персонал, так или иначе связанный с Зоной. Персонал же атомной станции живет в новом, отстроенном вместо Припяти городе Славутич, откуда и ездит на вахты в специально для этой цели выделенной электричке.




В Чернобыле, в агенстве «ЧернобыльИнтерИнформ», нам рассказывают об истории создания Зоны, о различных трудностях, с которыми связана работа там. Мы видим редчайшие фотографии — фото четвертого блока, сделанное с вертолета; фотографии последнего из существовавших кладбища техники, участвовавшей в ликвидации последствий аварии; карты заражения территории Украины различными радиоактивными изотопами; карту первых вариантов десяти- и тридцатикилометровых Зон, которые, ввиду отсутствия какого-либо мониторинга, просто отчертили циркулем… Заместитель руководителя международного отдела агенства Юрий Татарчук может рассказывать, кажется целый день, но останавливает свой рассказ и предлагает продолжить поездку.




В помещении бывшего автовокзале Чернобыля, в магазине, закупаемся провиантом (не радиоактивным — проверено!). Кстати, о радиации. В Чернобыле фон небольшой, мой дозиметр показывал не более 20 микрорентген в час (это абсолютно в пределах нормы). Город многократно дезактивировали, насколько я понимаю, и вероятность поймать серьезную дозу там сведена к минимуму. Даже на стоянке с образцами техники, участвовавшей в ликвидации, на бывшем стадионе города, дозиметр не показывал больше 30 мкр/ч, хоть там и стояли знаки, предупреждающие о радиоактивности.

«Остров погибших кораблей»… Так между собой называют последнюю стоянку кораблей, на которых подвозили материалы для ликвидации; на некоторых из них первое время жили ликвидаторы… Сейчас эти ржавые полузатопленные баржи производят мрачное, гнетущее впечатление, которое никак не вяжется с ярким солнечным днем, с зеленой и цветущей растительностью вокруг…




Пожарная часть города Чернобыля. Отсюда, одними из первых, выезжали расчеты для тушения пожара на четвертом энергоблоке. Тушили — и гибли через некоторое время, от тяжелейшей лучевой болезни… В их честь, силами их же товарищей-пожарных был поставлен памятник — и, до сих пор даже не внесенный в реестр памятников Украины, он поддерживается и находится в идеальном состоянии.

Контрольный пункт «Лелев». Граница десятикиломитровой Зоны. Требования безопасности становятся намного строже. Слушаться во всем сопровождающих, не сходить без крайней необходимости с асфальта, не принимать пищу на открытом воздухе — это минимум, который мы должны выполнять. Иначе можно навлечь на всю группу наказание в виде досрочного отъезда домой.

Село Копачи — еще одно село с «говорящим» названием. Когда люди пытались найти способы дезактивировать территории, несколько сел и деревень были просто-напросто засыпаны грунтом. Идею особым успехом не увенчалась, и дальнейшие эксперименты в этом направлении прекратили, но теперь о селе Копачи напоминают только указатели на въезде и выезде, да несколько холмиков с установленными знаками «Осторожно, радиоактивность».




Подъезжаем к Станции. Сперва видна третья очередь, пятый и шестой энергоблоки, которые так и не были достроены. С полдюжины подъемных кранов, которые через несколько лет будут грозиться обрушиться; бетонные коробки, в которые почти не было установлено оборудование, а то, что было установлено — давно разворовано любителями брать то, что плохо лежит… Через дорогу от третьей очереди — ХОЯТ-2, хранилище отработанного ядерного топлива, которое по разным причинам никак не могут запустить в эксплуатацию. Выйдя из автобуса, понимаю, что разговоры о запретах покидать асфальт не лишни. Если на дороге, которую постоянно моют, дозиметр показывает всего лишь двух-трехкратное превышение нормы, то первый же замер на обочине дает сразу — минимум десятикратную разницу с обычным фоном. Уже нехило…